Неточные совпадения
— Вы написали, — резко проговорил Раскольников, не оборачиваясь к Лужину, — что я вчера отдал деньги не вдове раздавленного, как это действительно было, а его дочери (которой до вчерашнего
дня никогда не видал). Вы написали это, чтобы поссорить меня с родными, и для того прибавили, в
гнусных выражениях, о поведении девушки, которой вы не знаете. Все это сплетня и низость.
— Скажи твоему бездельнику барину, — обратился он к камердинеру, — что, за неименьем его собственной
гнусной рожи, дворянин Чертопханов изуродовал его писанную; и коли он желает от меня удовлетворенья, он знает, где найти дворянина Чертопханова! А то я сам его найду! На
дне моря сыщу подлую обезьяну!
Последние два месяца, проведенные в Париже, были невыносимы. Я был буквально gardé à vue, [под явным надзором (фр.).] письма приходили нагло подпечатанные и
днем позже. Куда бы я ни шел, издали следовала за мной какая-нибудь
гнусная фигура, передавая меня на углу глазом другому.
Разрыв, который Байрон чувствовал как поэт и гений сорок лет тому назад, после ряда новых испытаний, после грязного перехода с 1830 к 1848 году и
гнусного с 48 до сегодняшнего
дня, поразил теперь многих. И мы, как Байрон, не знаем, куда деться, куда приклонить голову.
— Я тоже хочу, чтобы кончилась наконец эта
гнусная претензия, — вскричала генеральша, — хорошенько их, князь, не щади! Мне уши этим
делом прожужжали, и я много крови из-за тебя испортила. Да и поглядеть любопытно. Позови их, а мы сядем. Аглая хорошо придумала. Вы об этом что-нибудь слышали, князь? — обратилась она к князю Щ.
Другим лучше меня, далекого, известны
гнусные обстоятельства, породившие дуэль; с своей стороны скажу только, что я не мог без особенного отвращения об них слышать — меня возмущали лица, действовавшие и подозреваемые в участии по этому гадкому
делу, подсекшему существование величайшего из поэтов.
Он убил ее, и когда посмотрел на ужасное
дело своих рук, то вдруг почувствовал омерзительный,
гнусный, подлый страх. Полуобнаженное тело Верки еще трепетало на постели. Ноги у Дилекторского подогнулись от ужаса, но рассудок притворщика, труса и мерзавца бодрствовал: у него хватило все-таки настолько мужества, чтобы оттянуть у себя на боку кожу над ребрами и прострелить ее. И когда он падал, неистово закричав от боли, от испуга и от грома выстрела, то по телу Верки пробежала последняя судорога.
Перегоренский (не слушая его). Коварный Живоглот, воспользовавшись темнотою ночи, с толпою
гнусных наемников окружил дом торгующего в селе Чернораменье, по свидетельству третьего рода, мещанина Скурихина, и алчным голосом требовал допустить его к обыску, под предлогом, якобы Скурихин производит торговлю мышьяком. Причем обозвал Скурихина непотребными словами; за оставление же сего
дела втайне, взял с него пятьдесят рублей и удалился с наемниками вспять. Это первый пункт.
— Приступаю к тягостнейшему моменту моей жизни, — продолжал Перегоренский угрюмо, — к истории переселения моего из мира свободного мышления в мир авкторитета… Ибо с чем могу я сравнить узы, в которых изнываю? зверообразные инквизиторы гишпанские и те не возмыслили бы о тех муках, которые я претерпеваю! Глад и жажда томят меня;
гнусное сообщество Пересечкина сокращает
дни мои… Был я в селе Лекминском, был для наблюдения-с, и за этою, собственно, надобностью посетил питейный дом…
А потом — коварный человек! — заметил на лице друга кислую мину и давай расспрашивать о его
делах, об обстоятельствах, о нуждах — какое
гнусное любопытство! да еще — о, верх коварства! — осмелился предлагать свои услуги… помощь… может быть, деньги! и никаких искренних излияний! ужасно, ужасно!
Ужели чаял этот молокосос, что
гнусное его
дело сойдет ему с рук?
Кому в самом
деле придет в голову то, что всё то, что с такой уверенностью и торжественностью повторяется из века в век всеми этими архидиаконами, епископами, архиепископами, святейшими синодами и папами, что всё это есть
гнусная ложь и клевета, взводимая ими на Христа для обеспечения денег, которые им нужны для сладкой жизни на шеях других людей, — ложь и клевета до такой степени очевидная, особенно теперь, что единственная возможность продолжать эту ложь состоит в том, чтобы запугивать людей своей уверенностью, своей бессовестностью.
И
дело это совершается публично, и никто не крикнет обманывающим и обманутым: опомнитесь и разойдитесь, ведь это всё самая
гнусная и коварная ложь, которая губит не только ваши тела, но и души.
Ведь всё это большею частью по сердцу добрые, кроткие, часто нежные люди, ненавидящие всякую жестокость, не говоря уже об убийстве людей, не могущие многие из них совершать убийства и истязания животных; кроме того, всё это люди, исповедующие христианство и считающие насилие над беззащитными людьми
гнусным и постыдным
делом.
— Совсем с ума сошел старец. Сидит по целым
дням у своей Августины Христиановны, скучает страшно, а сидит. Глазеют друг на друга, так глупо… Даже противно смотреть. Вот поди ты! Каким семейством Бог благословил этого человека: нет, подай ему Августину Христиановну! Я ничего не знаю
гнуснее ее утиной физиономии! На
днях я вылепил ее карикатуру, в дантовском вкусе. Очень вышло недурно. Я тебе покажу.
—
Дело не в проигрыше, — сказал я с досадой. — Разве вам не приходило на мысль, когда вы там играли, что блеск золота, все эти женщины, старые и молодые, крупье, вся обстановка, что все это — подлая,
гнусная насмешка над трудом рабочего, над кровавым потом?
Телятев. Ну, уж ведь я тоже с характером, я здесь не буду, говорю тебе наотрез. Что за место? Всякое
дело, Савва, нужно делать порядком. Да! Постой! Прежде всего скажи ты мне, зачем ты переехал в такую
гнусную квартиру?
1) Известный всему свету своими богопротивными, в омерзение приводящими и всякую меру превышающими законопреступными поступками, дворянин Иван, Никифоров сын, Довгочхун, сего 1810 года июля 7
дня учинил мне смертельную обиду, как персонально до чести моей относящуюся, так равномерно в уничижение и конфузию чина моего и фамилии. Оный дворянин, и сам притом
гнусного вида, характер имеет бранчивый и преисполнен разного рода богохулениями и бранными словами…»
Каренин (продолжая читать). «Но к
делу. Это самое раздваивающее меня чувство и заставляет меня иначе, чем как вы хотели, исполнить ваше желание. Лгать, играть
гнусную комедию, давая взятки в консистории, и вся эта гадость невыносима, противна мне. Как я ни гадок, но гадок в другом роде, а в этой гадости не могу принять участие, просто не могу. Другой выход, к которому я прихожу, — самый простой: вам надо жениться, чтобы быть счастливыми. Я мешаю этому, следовательно, я должен уничтожиться…»
Сии
гнусные, но к утешению доброго сердца малочисленные тираны, которые забывают, что быть господином есть: для истинного Дворянина, быть отцом своих подданных, — не могли уже тиранствовать во мраке; луч мудрого Правительства осветил их
дела; страх был для них красноречивее совести, и судьба подвластных земледельцев смягчилась.
Нет, этого понять
Я не могу, нет, не могу, отец!
Зачем твой гнев? Чего боишься ты?
Тебя в убийстве
гнусном обвиняют?
Ты чист как
день! Презрением лишь должен
Ты отвечать на эту клевету!
Но если Иоанн говорит истину, если в самом
деле гнусное корыстолюбие овладело душами новогородцев, если мы любим сокровища и негу более добродетели и славы, то скоро ударит последний час нашей вольности, и вечевой колокол, древний глас ее, падет с башни Ярославовой и навсегда умолкнет!.. Тогда, тогда мы позавидуем счастию народов, которые никогда не знали свободы. Ее грозная тень будет являться нам, подобно мертвецу бледному, и терзать сердце наше бесполезным раскаянием!
— Эй, Кузьма, кособокая кикимора! — гремит солдат, напрягая грудь. — Иди сюда, вот я
раздену, оголю пакостную душу твою, покажу её людям! Приходит вам, дьяволы, последний час, кайтесь народу! Рассказывай, как ты прижимал людей, чтобы в Думу вора и приятеля твоего Мишку Маслова провести! Чёрной сотни воевода, эй, кажи сюда
гнусную рожу, доноситель, старый сыщик, рассказывай нам, миру, почём Христа продаёшь?
Заключать отсюда о законности живосечений — слишком поспешно: мудрый человек должен принять в расчет и другую, моральную сторону
дела —
гнусную несправедливость причинения мук невинным животным».
Странное
дело! Во все времена негодяи старались маскировать свои
гнусные поступки преданностью интересам религии, морали и патриотизма.
— В таком случае, — заметил Устинов, — я еще более прихожу к убеждению, что все это —
дело чьей-то
гнусной шутки, жертвою которой сделаны Полояров и мое имя.
— Н-да! — с раздумчивой усмешкой проговорил Устинов. — Вот тут и вспомнишь невольно Александра Сергеевича Пушкина: «Вы храбры на словах, попробуйте ж на
деле»… Однако… что ж это, в самом
деле!.. Уж и шпионом… Тьфу ты! Какая
гнусная мерзость! — с презрительным отвращением сплюнул он в сторону.
Между его противниками, сделавшими скандал 8-го марта, поднялось новое брожение. Многие из них спешили запастись медными и полицейскими свистками да мочеными яблоками, чтобы встретить ими открытие чтений. К профессору посыпались пасквильные, безымянные письма и угрозы; даже некто выкинул
гнусный фарс, грозя ему смертью за противодействие общему
делу.
— Тем лучше!..
Гнусная интрига, направленная против меня. Я вам за завтраком расскажу в общих чертах… Разумеется, если все, кто у меня служит, будет так же щепетилен и слаб душою, как господин Дубенский, не мудрено под каждое
дело подкопаться.
— Вот что, дорогой Иван Алексеевич, — начал горячее Палтусов и подался вперед корпусом, — взбесился я на этих купчишек, вот на умытых-то, что в баре лезут, по-английски говорят! Если б вы видели
гнусную, облизанную физиономию братца моей доверительницы, когда он явился ко мне с угрозой ареста и уголовного преследования! Я хотел было повести
дело просто, по-человечески. А потом озорство меня взяло… Никаких объяснений!.. Пускай арестуют!
«Так вот откуда должна прийти та неминучая беда, роковое предчувствие которой не давало ему покоя последние
дни! Недаром он инстинктивно ненавидел этих приглашенных на сегодня князем гостей: они привезли этого беглого холопа, неуязвимого в одежде „царского слуги“, вступившего в союз с пригретою княжной Евпраксией на ее груди змеею — Татьяною. Что измыслят они, какими способами начнут приводить в исполнение свои
гнусные замыслы?
Читатель, без сомнения, догадывается, что это был лишь
гнусный подлог, —
дело искусных рук того же бродяги Петра Волынского, недостойная память которого заклеймена летописцами как составителя и другой подложной грамоты, причинившей мучительную смерть тысячам также ни в чем неповинных людей; но не будем забегать вперед: читатель узнает все это в своем месте.
И ты была раздавлена колесницей современных искателей золотого руна! — припомнил он симпатичный образ сестры княжны Маргариты — Лидии, припомнил лежащею ее в гробу с неземной улыбкой спокойствия на устах, того спокойствия, которое было отнято у нее в последние
дни ее жизни, отнято при посредством
гнусной интриги».
Иннокентий Антипович ехал на заимку с намерением примерно наказать прачку Софью, о роли которой в
гнусной истории, случившейся накануне
дня смерти Петра Иннокентьевича, ему было передано Марьей Петровной.
К Василию Васильевичу Хрущеву графиня чувствовала почти материнскую нежность. Перспектива его участи холодила ее сердце. Она сама бы не подала голоса за его безнаказанность — он совершил преступление и должен понести соответствующую кару, но эта кара не должна была, по ее мнению, лишить его возможности на
деле доказать боготворимому им теперь царю свое чистосердечное раскаяние в участии в
гнусном злодействе.
Оставалось, по мнению товарища прокурора, разделенному и следователем, допросить княжен Маргариту и Лидию Дмитриевну Шестовых, для чего Карамышев, по совету Невского, и препроводил
дело при представлении на распоряжение прокурора т-ского окружного суда. Таким образом, князь Александр Павлович Шестов был признан жертвою
гнусного преступления.
— Вы забрались несколько
дней тому назад в высокий дом вместе со своим достойным сыном, отперли украденным ключом несгораемый сундук, и когда покойный отец проснулся и застал вас на месте преступления, стали душить его и не задушили, так как услыхали бегство вашего сына, не успевшего в комнате приемной дочери моего отца совершить еще более
гнусное преступление…
Убить человека, убийство которого было так удобно, человека, ему доверяющего и не подозревающего его
гнусных замыслов, сидящего с ним бок о бок, и, конечно, не думающего принимать против него каких-либо мер предосторожности — ведь это же так легко, но на
деле оказывалось страшно трудным.